Это "стремление к истине во что бы то ни стало" (по выражению Ф.Ницше) поддерживается ещё рядом столь же имманентных практически всему европейскому философскому дискурсу установок: мысль должна быть логичной, рассуждение в целом - разумным (т.е. отвечать "здравому смыслу", быть интуитивно очевидным).
Эти имплицитные европейской философии установки сознания, включенные в онтологическую и гносеологическую проблематику, подкрепляются столь же неявно выраженным представлением о существе, познающем бытие и изучающем сам процесс получения знания. Индифферентный ко всему, кроме самой истины и объективности, "человек" - это на протяжении практически всей истории философии не некий бесполый субъект, но существо, обладающее всеми столь же нормативно заданными и столь же скрытно полученными предикатами мужчины.
Поэтому при изучении данных разделов философского знания мы наталкиваемся на ряд имманентных самому дискурсу, неявных и потому очень устойчивых и крайне сложно вскрываемых установок, заряжённость которых не вызывает сомнения: все они отражают крайне андроцентристское видение как мира, так и самой философии и её создателей. Эти установки фиксируются, прежде всего, при рассмотрении онтологической проблематики: через язык задаётся бинарное видение универсума (начиная с деления мира на небо и землю, выделения культуры и природы, заканчивая разъединением духа и тела). При этом оппозиции наделяются столь же чёткими "мужскими" и "женскими" свойствами, однозначно располагая их в два ряда, один из которых несёт бесспорно позитивную нагрузку, тогда как другой, естественно, "женский" определяется, во-первых, лишь как дополняющий первый и, во-вторых, в силу этого обладающий гораздо меньшим онтологическим статусом. Страдают соответственно как сами "женские" свойства, которые всегда хуже "мужских", так и собственно женщина, поскольку она оказывается носителем и представителем онтологически "дурной природы".