Беглый экскурс в религиозно-философскую концепцию человека позволяет высветить основные положения, конституирующие художественный протокол умирания: физическое тело, описание ощущений которого (на перцептивном уровне) составляет дискурс собственно умирающего тела; сознание, дискурсивно представленное ходом мыслей человека перед смертью; фрагмент окружающего мира (в частности, интерьера), в который было "вписано" умирающее тело (зафиксированный либо сознанием умирающего, либо остраненным сознанием повествователя); душа, формирующая дискурс внетелесного бытия человека; дух, часто реализованный в тексте в виде формулы-определения высшего сущностного начала в человеке.
В литературе XIX в. Л. Н. Толстой, стремясь не только запечатлеть переход из жизни в смерть, но и уловить основные черты этого перехода, задал (опираясь на библейское и кальдероновское понимание жизни как сна) модель интерпретации оппозиции жизнь/смерть. Тема "смерти-пробуждения", проблематизирующая фатальность смерти, возникает в романе "Война и мир" в знаменитом описании смерти князя Андрея: "С этого дня началось для князя Андрея вместе с пробуждением от сна пробуждение от жизни", - и решается в плане трансформации сознания умирающего, на собственном опыте приходящего к осознанию метафоры "смерть-пробуждение". В аналогичном свете предстает и кончина героя рассказа "Смерть Ивана Ильича": "Страха никакого не было, потому что и смерти не было. <…> "Кончена смерть, - сказал он себе. - Ее нет больше". Вынося в центр повествования сознание умирающего, Толстой тем самым противопоставляет тело его психической протяженности (в духе христианской традиции), но при этом, несмотря на выказываемый им интерес к спиритизму, не фокусирует внимание на процессе отделения души от тела: