Возможность физического несуществования объекта-референта обусловлена онтологически: "референция, в отличие от семантики, имеет дело не с пространственной определенностью вещи, а с л о г и ч е с к о й о п р е д е л е н н о с т ь ю. Так же, как и категория "личности-безличности" в семантике, референция может градуироваться по определенности, но при этом результатом будет та или иная степень возможности и д е н т и ф и ц и р о в а т ь вещь или лицо, о которых идет речь" (Степанов 1998, 659). Как считает Степанов, по линии референции освоение мира человеком происходит от ближнего пространства к более дальнему, приводя, в результате, к созданию ментального, логического мира. Наличие в грамматике всех индоевропейских языков трех систем указаний, дейксиса - "Я-дейксис", "Ты-дейксис" и "Он- или Оно-дейксис", - послужило отправным пунктом для рассмотрения Степановым пространства ментального мира как трехчленной структуры: референционное пространство 1-го лица, говорящего; 2-го лица, слушающего, и 3-го лица, удаленное от непосредственных собеседников пространство, в котором формируются наиболее абстрактные экзистенциональные предложения, приобретающие безличную форму (там же, 659-660). Таким образом, в отличие от пространства семантики, мыслимого "именно как видимое пространство, в котором размещены "вещи", пространство референции - это ментальное, "идеальное" пространство: в результате выделения в семантическом пространстве некоторого ядра - концепта 'место' - и расширения в пространстве "своего" мира его черты "распространяются на все более далекие пространства, а затем, когда физическое освоение за дальностью пространства становится невозможным, освоение продолжается мысленно, путем переноса, экстраполяции уже известных параметров на все более отдаленные расстояния" (Степанов 1998, 662).
|
|