Что же лежит в основе концепции народа ? Опираясь на данные анализа, можно выделить несколько базовых семантических групп концептов: 1) этические (добро, милосердие, любовь, правда, неправда); 2) примыкающие к этой группе религиозные концепты (истина /христа, христова/, вера, образ, дух, Отец, Бог, миссия, судьба); 3) концепты интерпретирующие субъект власти (церковь, государство, царство, личность, пророк, князь, царь, поэт); 4) характеризующие историческую общность народа - (род, племя, нация, народность, человечество); 5) концепты познания - (слово, смысл, понятие, значение, факт, основание, содержание, форма) и 6) признаки народа как системы (единство, целое, целость, согласие, солидарность, совокупность, большинство, связь, часть, элемент), а также метафоры, отождествляющие или соотносящие народ с организмом, землей, почвой, средой, массой, кругом, сферой, началом.
Рассмотрим эти и другие концепты более подробно. Гипербола человека и народа имеет этические основания. Народ, как и человек должен устанавливать внутри себя христианские идеалы (царство Божие), становиться личностью с индивидуальными чертами и характером и только тогда он заслуживает право на жизнь. Жизнь народа протекает в материальном измерении (социальная, национальная, государственная ж.) и всегда в недостаточной мере насыщена духовным началом, которое надо воспитывать, раскрывать, обогащать усилиями духовной иерархии. Геополитические и материальные интересы хоть и признаются основой жизни народа, но порицаются и отвергаются как свидетельство эгоизма. Соловьев последователен в ортодоксальном догмате жестко, разделяющем мирское и духовное. Хотя эталоном его религиозной концепции истории служит все же библия, жизнеописание лиц и народов, наделяющее историю назидательным смыслом.
Фактически все концепты, с помощью которых интерпретируется концепт народ, определены эпитетом духовный (ср.: духовная власть н., духовная сила н., духовная связь н., духовная потребность н.). Эпитет материальный (мирской) имеет негативную коннотацию. Внешняя, общая жизнь народа скрывает верховное начало жизни, его внутренний смысл и нарушает внутреннюю целостность народа. Позитивна лишь будущая новая жизнь народа, совершаемая в соответствии с образом (долженствованием идеала) и благоговением народа к истиной жизни. Это благоговение явно не достаточно интенсивно, чтобы стать верой народа. Поэтому вера лишь таится в душе, меж тем как народ предпочитает спорить о вере. Церковная же и государственная плоть этой истинной жизни и веры - духовная власть народа - характеризуется духовным обособлением, отделением, бессилием и подвергается критике за недолжное безнравственное, враждебное и безвольное отношение к народу, за дурное и безуспешное служение. К церкви и государству выдвигаются поэтому нравственные требования и требования альтруизма, которые должны воплотиться в конкретных действиях, направленных на перевоспитание и опеку народа.
Подобно человеку, целый народ обладает судьбой. Судьба народа - предопределенный Богом смысл его истории, заключающийся в особой миссии на пути к человечеству. Самый исторический факт не ограничивается рамками события, но представляет интерес лишь как действенное проявление позиции народа по отношению к Христу. Для каждого народа эта миссия определяет индивидуальные склонности, ошибки и лицо народа - мессию (пророка, сына церкви) в котором исторический смысл приобретает человеческие черты. Роль пророка в духовной иерархии Соловьева состоит в свободном проповедничестве и учительстве, а также в свидетельстве, своего рода независимой экспертизе деяний царей и священников. Выполняя поручение Бога, Пророк призывает следовать предопределенной Богом и прозренной в откровении судьбе народа. В числе мессианских народов Соловьев предпочитает греков, евреев и русских. Эти Божие, богорождающие, теократические народы прокладывают путь к человечеству, открывая смысл истории, другим (чужим, инородным, чужеземным) народам и государствам, тем самым, расширяя пророчество в религиозную идею (ср. своя идея народа, всеобщая идея).
Концепт человечество (богочеловечество, церковь христова), обладая наибольшим весом, не имеет объема, означает идею совершенного синтеза, неслиянного единства народов в метаисторическом будущем. Это абстрактное единство является логическим требованием (требованием познания), предъявляемым народу религией. В сравнении с ним отдельный народ - лишь временное, стадиальное единство, характеризуемое общностью национально-государственных, агрессивно-материальных интересов, а также целостностью церковных (духовных) интересов, которые, впрочем, для русского народа остаются фатально несостоявшимся императивом (вроде и хотелось учиться, да учителя меж собой никак учебники не поделят). Напротив, отдельный человек, личность, мыслитель ближе к человечеству, поскольку способен преодолеть косность материальных интересов народа и церковных догматов. Не только пророк или мыслитель но и поэт способен совершить этот шаг к большому всемирному народу. В этом случае его вдохновителем становится не чернь, а будущий народ, то есть те кто прочтут и поймут, ценители поэзии, которых поэт предвидит. Поэзия адресована не нынешнему серому народу-ученику, а народному потомству, нравственной пользе народа, пользе национального единства, i.e. прогрессу. Смысл прогресса недоступный для представления народа, важнее, чем интересы самого народа, поэтому "иные предметы приносят миру больше пользы (курсив наш - М.П.) чем дикие варварские народы". В альтернативу Ницше, богочеловек Соловьева осознает долг деятельной любви к богочеловечеству, но не к народу и не к человеку из плоти и крови, тем самым совершая осмысленное самопожертвование индивидуальной религиозной идее.
Вездесущий антропоцентризм философской концепции Соловьева реализуется и в национальной идее, определяющей место народа в духовной иерархии человечества в соответствии с перечнем нравственных требований. Следует отдать должное суровой справедливости, с которой распределяются эти места: наибольшей критике подвергаются теократические народы, которым многое было дано Богом, но многое должно и спроситься. Достается однако и новоевропейским народам: немцы безоговорочно обвиняются в политическом людоедстве и уничтожении народности (внутренней сущности народов), а англичане в политическом же пиратстве и грабеже. В отличие от них мессианский русский народ, оберегая братские славянские народы, руководствуется в политике исключительно духовными и нравственными интересами. Двойные стандарты политической этики оправдывают интервенцию Польши: русский народ хотел защитить братский по крови польский народ от германизации, чтобы сохранить его славянское начало. Польский же народ просто не понял этой высокой необходимости, поскольку чужд русскому народу по католическому духу.
Одним из ключевых признаков мессианского народа в отличие от дикарей (животных, диких, варварских народов) является его образованность. Лишь образованные народы способны выработать всеобщую религиозную идею, понять откровение мессии и передать знание другим народам. При этом целостность народа часто нарушается косным и необразованным большинством в угоду эгоистичным интересам меньшинства. Внутри русского народа, например, возникает православный народ, окруженный расколом, толпой, чернью. Оппозицию единству составляет и часть народа. Вычленяемая из целого часть нарушает целостность, совокупность противоречит долгу, обязанности. Оппозиция единство - множество также жестко маркирована. Признак множества свидетельствует о отрицаельной избыточности, несогласованности частей в составе целого организма (толпа). Допускается лишь существование элементов, складывающих социальные силы. Позитивное понимание народа охватывает не множество людей, а единство сообщества. В альтернативу человечеству, представляющему неслиянное единство многих индивидуальностей и человеку, способному в проявлении духовной любви стать его независимой частью.
Концепт власти интерпретируются в дихотомии авторитета церкви и государства в глазах народа. Нравственный, духовный авторитет понимается как потенциальная возможность власти. Критике подвергается и реализация религиозного авторитета в политической (общеимперской, аристократической, светской) власти, и нежелание церкви использовать этот авторитет. В первом случае церковь обвиняется в отступлении от духовного учительства человека, во втором - порицается и государство, за отказ исполнять требование, повеление Бога народу и стремление к неограниченной власти (господство). Напряженный исторический конфликт между православной и государственной иерархией характеризуется признаками двоеверия, двоедушия, двоевластия, по мнению Соловьева, свойственными русскому народу, как результат отсутствия единого авторитета его учителей. Государство рассматривается как задача собирательной жизни народа. Отношения народа и государства, народа и правительства трагически не состоялись в согласии, единстве, единении, благодаря чему народ предоставлен собственным (!) дурным, темным инстинктам. Теократическая функция государства представлена как исторический идеал в обязанности (долге) государства направлять усилия церкви представлять правду (Ср.: справедливая жалость, в государстве). Правда здесь понимается как доступная необразованному народу-ученику форма христианской истины, реализуемая в нравственном законе и правом суде. Истина веры христовой - вечная (Божия, высшая) правда, находится вне исторической (мирской и временной) жизни народа. Да и сама теократия лишь - временная власть церкви над народом на его пути к человечеству. Поскольку истина недоступна пониманию народа, а правду ему не хотят предоставить его нерадивые эгоистичные учителя, ему остается лишь искать, водворять, подчинять правду самостоятельно. Результаты этих действий никогда не описываются состоянием или положением, соответствующим правде, это лишь новая неправда и начало исканий. Правда предстает в концепции Соловьева как беспощадное огненное слово: каждый раз, когда, казалось бы, весь нравственный долг (народа, государства, церкви) исполнен, находится что-то еще, что не позволяет назвать результат правдой. Вместо ожидаемого благополучия и благоденствия народ ожидают новые требовательные идеалы.
Народ обладает силой в той мере, в которой он способен нравственно перерождаться. Одушевляющим, духовным началом силы и одновременно историческим механизмом перерождения является любовь, призванная скреплять иерархию церкви и государства (ср. церковь - союз любви в народе). Главным инструментом силы оказывается представитель народа, сосредоточенное правительство - человек, личность, князь, царь, монарх, хозяин земли, сын церкви который, тем не менее, часто отступает от своего назначения, долга, - установления христианского царства. Любовь по Соловьеву - женское, точнее материнское, начало народа. Чем дальше от истока народа (материнской любви) являет себя эта сила в родовом, племенном, церковном и государственном единстве, тем более она становится иерархичной и рациональной (мужской), распыляет и расточает себя. Будучи реализованной, народная сила может быть осмыслена как животворное, религиозное, солидарное, дружное, дружинное действие, направленное на дело Божие (религиозное дело). Осуществившееся же действие определяет положение, ступень народа в теократической иерархии человечества. Тем не менее, в большинстве случаев это действие фатально не достигает цели и подвергается критике за средства, к которым прибегает церковь или государство при его совершении (все/всякие, безнравственные средства).
Подобно живому существу, народ представляет собой эволюционирующее организменное единство. Этот организм осмысляется в метафорах массы, среды, материи н.; имеет этнические и религиозные корни (славянские, православные, византийские корни н.), обретаемые в земле - культурном и духовном источнике н.. служащем основанием духовного единства и определяющем эмпирические пределы познания. В характеристике единства народа часто используются метафоры формы (Ср.: круг/сфера/ материнской любви н., круг внутренней солидарности н.). Гипотетическим центром круга является божественное (высшее, верховное, нравственное, христианское) начало народа. Жизнь отдельного народа и его историческое время преходящи. Время метаисторическое - апокалиптическая совокупность времен и народов, в которой неумелые усилия прошлого заслужили пророческое знание и видение будущего.
Будучи живым существом, народ находится на ранней стадии духовной эволюции, обладает темными инстинктами. Но от природы в нем заложено нравственное чувство, которое заставляет его искать правду, и чувство стыда, переживаемое, когда правду отыскать все же не удается. Термин состояние значительно чаще используется в негативной характеристике ранних этапов эволюции диких народов (ср. дикое, скотское состояние народа). Все предметы, события, существа обязаны быть частью целого и единого, и возрастать в непрерывном движении к совершенству. Состояние и положение народа в рамках данной концепции всегда оцениваются как бедственное, плохое, имеют значение разрушающей, тормозящей нравственное развитие инерции. Отсюда нравственное развитие народа - основной объект этой диалектики (ср. ограниченная нравственность н., умаление нравственности н., приращение нравственности н., аскетическая нравственность для н., собирательная нравственность н.).