|
|
|
|
|
|
Что касается параметров связность традиции - дискретность, то эмигрантская литература первой трети ХХ в. в 1920-е гг. делает установку на традицию (1920-е гг. - период авангардистских исканий в метропольной литературе), в 1930-е гг., напротив, в эмиграции конституируются новые авангардистские явления (1930-е - время победы антиавангардистских течений в литературной политике метрополии) (Больд, Сегал, Флейшман 1978, 79-80). Эмигрантская литература 1990-х принципиально ориентируется на традицию, в качестве которой выступает уже не только и не столько классическая литература XIX в. или авангардные искания начала ХХ в., но традиция эмигрантской литературы первой - третьей волны русской эмиграции (В. Набоков, Саша Соколов). Как замечает живущий во Франции русский писатель Сергей Соловьев, "полный разрыв с нею [с традицией] был бы гибельным. Трудно сказать где (в или вне России) легче сохранить связь с нею, однако взаимодействие России и российской диаспоры, на мой взгляд, помогает избежать гибельного разрыва непрерывности" (Лебедев 2000, 325).
Таким образом, параметры стратификации литературного ряда высокое - низкое, центр - периферия, контактность - дисконтактность, связность традиции - дискретность при характеристике литературы эмиграции 1990-х оказываются наполненными принципиально иным содержанием. Речь может идти не об изменении оценок на противоположные, а о выстраивании иных отношений, в частности: литература эмиграции 1990-х versus литература первой/третьей волны.