Наиболее конструктивным представляется подход к проблемам референции Вольфганга Изера, представителя констанцской школы рецептивной эстетики. Его подход, в отличие от Риффатерра, не столь замкнут внутри текста: Изер рассматривает литературные тексты как "структуры, рассчитанные на актуализацию читателем и его когнитивный вклад" (Шёнле 1997, 42). По мнению Изера, "во всяком литературном тексте неизбежно содержится выборка из самых различных социальных, исторических, культурных и литературных систем, данных вне текста как поле его референции <…> системы, благодаря совершенным на них набегам, перемещаются в фокус внимания и опознаются как референтные поля текста. <…> Сами по себе включенные в текст элементы не вымышлены, но их селекция - это акт вымыслообразования, вследствие которого наличные системы, став референтным полем, могут - парадоксальным образом - ясно очертиться именно потому, что их границы перейдены" (Изер 1997, 26). В результате комбинирования из отобранного материала создаются референтные поля, которые, в свою очередь, связываются друг с другом. Как считает немецкий исследователь, "изображенная в тексте реальность не должна реальность изображать; она указывает на нечто, чем не является, хотя ее функция - сделать это нечто постижимым" (там же).
В концепции В. Изера, в сравнении с М. Риффатерром, "референтная функция у текста не отобрана: он [текст] указывает на внетекстовую реальность, то есть на всевозможные дискурсы, реальность конституирующие, на социальные системы и литературные нормы" (Шёнле 1997, 44). Однако и сама реальность определяется как "набор различных дискурсов, существенных для авторского отношения к миру на протяжении текста" (Изер 1997, 38). Как считает А. Шёнле, концепция Изера объясняет "типичное для современности отношение к реальности - отношение, для которого характерно сознание, что мир пронизан разнообразными конкурирующими дискурсами, которые нужно сопоставлять и согласовывать" (Шёнле 1997, 48). Таким образом, референтная функция у Изера, как и у Риффатерра, оказывается связанной с интертекстом, заменяющим конкретную прагматическую ситуацию, - происходит сближение позиций исследователей. Вспомним, что именно Риффатерру принадлежит заслуга введения в научный обиход понятия "текстуальной интерпретанты". По мнению Риффатерра, референтами текстов являются другие тексты, входящие в ту же литературную традицию, т. е. текст, функционирующий как единый знак, имеет своим объектом другую систему репрезентаций: "Я хотел бы удержать только то, что существенно в данном случае: понятие промежуточного знака, вводимого между знаком и объектом. Это понятие я хотел бы применить к процессам прочтения текста: "знаку" будет соответствовать "текст", а его "объектом" будет интертекст" (Riffaterre 1979, 134). В то же время, наряду с размыванием заявленной Изером референциальности текстов дискурсивностью характера окружающей действительности, следует признать - при взгляде с другой стороны - несомненную ценность наблюдений Риффатерра для им же опровергаемой теории референции как отношения текста к внетекстовому миру. Выделяемые Риффатерром ментальные референтные области (ожидание, логика и диапазон решений) - "потенциальные мини-рассказы", - отражающие "здравый смысл и житейский опыт аудитории" (Риффатерр 1997, 7), собственно, и являются тем промежуточным звеном ("когнитивным компонентом", "интенсионалом" текста, эндореференцией пропозиции), которое задает условия идентификации ситуации в одном из возможных миров и находится на пути к внетекстовому миру, как бы мы его ни воспринимали и не определяли - как реальность или как другой текст.