"Так вот, чтобы убедиться, что Достоевский - писатель, неужели же нужно спрашивать у него удостоверение? Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем (...) - Вы - не Достоевский, сказала гражданка, сбиваемая с толку Коровьевым. - Ну, почем знать, почем знать, - ответил тот. - Достоевский умер, - сказала гражданка, но как то не очень уверенно. - Протестую! - горячо воскликнул Бегемот. - Достоевский бессмертен!" (Булгаков 1973, 769).
С некоторой редукцией абстрактные и пространственные выводы можно сформулировать так: "Достоевский - человек. Все люди смертны. Достоевский - человек. Поэтому Достоевский - смертен", но "Достоевский - писатель. Писатели - бессмертны. Достоевский - писатель. Поэтому Достоевский - бессмертен", отсюда следует, что Достоевский смертен в одной области пространства смысла, но бессмертен в другой, и при их пересечении можно утверждать лишь с некоторой вероятностью что он смертен или бессмертен. Соответственно, первоначальная сущностная догадка, лежащая в основе концептуальной метафоры, зависит от субъективной топологии пространства смысла.
Наиболее адекватными данными для работы с методом динамичных систем с джокером располагает психолингвистика, что позволяет, при интерпретации текста, пренебрегая сложными параметрами смыслопорождения, зафиксировать их в одну функциональную константу, обладающую в данной системе смысла определенным сценарием действия. Такой константой может, например, служить понятие художественной детали, под которой подразумевается "отрезок текста как экспликационно-импликационное средство текстопостроения, имеющее основную смысловую завершенность, способное обращать на себя рефлексию и приводить, в результате мыследействования с ним, к усмотрению и построению социально-адекватных смыслов этого отрезка текста" (Колодина 1997, 23).