|
|
|
|
|
|
"Природа мерещится при взгляде на эту картину в виде кaкого-то огромного, неумолимого и немого зверя, гораздо вернее сказать, хотя и странно, - в виде кaкой-нибудь громадной машины новейшего устройства, которая бессмысленно захватила, раздробила и поглотила в себя, глухо и бесчувственно, великое и бесценное существо - такое существо, которое одно стоило всей природы ..." (Достоевский 1967, Т.7, 95).
Машиной князь Мышкин называет и механизм общественного возмездия, символом которого служит гильотина, и сам объект возмездия - мышление:
"... падает этакий широкий нож по машине, гильотиной называется ... и машина для того выдумана - гильотина" (там же, 24); "Напротив, голова ужасно живет и работает, должно быть, сильно, сильно, сильно, как машина в ходу; я воображаю, так и стучат разные мысли, все неконченые, и может быть, и смешные, посторонние такие мысли" (там же, 250).
Концепт цивилизация также раскрывается через призму концепта-интерпретатора, машина - поезд железной дороги, выскакивающий из "рельсов истории". В данном примере очевидна глубокая связь научного и художественного дискурса. Он также иллюстрирует динамику концептуальной структуры в культурологическом и историческом аспектах как процесса художественного, метафорического и ассоциирующего расширения структуры логического, познавательного концепта. В деятельностном аспекте этот процесс мотивирован и личной судьбой, жизненным опытом Достоевского. Получив прекрасное естественнонаучное образование, он прежде всего инженер своих произведений. Машины человеческого разума, цивилизации, общественного устройства навсегда остаются для него рукотворными механизмами, работающими не в составе самоподобного целого, а вопреки законам природы, преодолевая эти законы раздельно, каждая в согласии со своими функциями и целями. Этот элемент картины мира кажется вполне сложившимся уже в самом начале творчества Достоевского, когда механизм общественного возмездия ограничивает его свободу. В 1949 г., в письме к брату, М. М. Достоевскому он напишет: