Литературный быт эмигрантов 1990-х как эстетический феномен культуры в силу непрерывных и взаимонаправленных процессов семиотизации и десемиотизации, как и литературный быт эмигрантов первой волны, функционирует в "ситуации границы", но если для эмигрантов первой волны - это функционирование "на грани жизни и литературы", то для эмигрантов 1990-х - "на грани смерти и литературы". Существование в пространстве и на границе нескольких культур литературного быта эмиграции первой волны "повышало семиотическую напряженность текста и делало семиотическую игру способом его существования" (Демидова 2001, 20). Для эмиграции 1990-х, как и для постмодернизма в целом, игра давно уже не способ, а прием; семиотическая напряженность текста не является самоцелью; акцент смещается на авторские стратегии успеха, воспринимаемые не только как борьба за успех, но и как борьба за существование. В эмиграции первой волны "приоритетными оказывались символические ценности: основным критерием успеха являлись степень известности автора в пространствах общеэмигрантском, советском и пространстве страны проживания. Известность, в том числе и известность негативного характера, в советской России и в стране проживания символизировала признание значимости автора как эмигрантского писателя представителями чужой/чуждой культуры и тем самым утверждала значимость литературы зарубежья <…>" (Демидова 2001, 27). Таким образом, в основе модели успеха в эмиграция первой волны лежали претензии эмигрантских авторов на символическую, а не на социальную власть.