Очевидно, что в обоих случаях речь идет о развертке и свертке "алгоритма понимания", т.е. фрейма (Васильев 1994, 71), стандартной ситуации на основе образа фразеологизма. Эта ситуация используется и Толстым и Достоевским как композиционная, тематическая и лингвистическая база для построения структуры концепта безумие, сумасшествие из "случайных" концептов-интерпретаторов. Случайность и нелинейность развития системы смысла здесь лишь элементы игры, навязанной и писателю и читателю языковым гештальтом. Концептуальная картина мира языка под определенным углом зрения и есть игра, в которой освобожденный от знака смысл предлагает игрокам выбор правил и поле игры по их усмотрению - от "езды в незнаемое", до несложной викторины без проигравших. Нелинейность русской культуры раскрывается в понятии ментальности, как в деятельностном аспекте манифестации концепта, так и "в миросозерцании в формах родного языка, соединяющем интеллектуальные, волевые и духовные качества национального характера в типичных его проявлениях" (Колесов 1995, 14). Иррациональность, которую отмечают в числе основных черт русской концептуальной картины мира (Вежбицкая 1996, 33), служит прекрасной почвой для нелинейного, творческого стиля мышления в науке и культуре, существует в "готовности к появлению нового, к выбору из альтернатив, неожиданному распространению незначительных флуктуаций в макроструктуру, а также понимания возможности ускорения темпов развития, инициирования процессов быстрого нелинейного роста (...) Нелинейное мышление есть понимание недостаточности схемы последовательной и постепенной кумулятивности в развитии" (Князева, Курдюмов 1993, 42).